Когда авва Силван жил в горе Синайской, ученик его Захария, однажды отходя на работу, говорит старцу: Авва, сходи за водою и полей сад. Старец, вышед из кельи, закрыл лице свое кукулем и смотрел только себе под ноги. В это время шел к нему брат, и увидев его издали, наблюдал, что он делает. Потом подошел к нему и спросил: Авва! скажи мне, для чего ты, идя поливать сад, закрыл лице свое кукулем? — Для того, сын мой, отвечал старец, чтобы глаза мои не видели дерев, и ум мой не развлекался им в своей деятельности.
Один брат пришел к авве Силуану в гору Синайскую. Увидев, что братия работают, он сказал старцу: делайте не брашно гиблющее (Иоан. 6, 27): Мария же благую часть избра (Лук. 16, 22). Старец сказал своему ученику: Захария! подай брату книгу и отведи его в пустую келью. Когда наступил девятый час, брат прислушивался у двери, не посылают ли звать его в трапезу. Но как никто его не звал он сам, встав, пошел к старцу и говорит ему: Авва! уже ли братья сегодня не ели? — Ели, — отвечал старец. — Почему же не позвали меня? — опять спросил брат. —. Потому, — отвечал старец, — что ты человек духовный и не имеешь нужды в такой пище; а мы, как плотские, хотим есть, и потому работаем. Ты избрал благую часть, читая целый день, и не хочешь вкушать плотской пищи. Брат, выслушав сие, поклонился старцу и сказал: прости меня, авва! Тогда старец говорит ему: так и Мария имеет нужду в Марфе; ибо и Мария похваляется из-за Марфы.
Однажды спросили авву Силуана: какую ты, отец, проводил жизнь, что достиг такого благоразумия? Авва отвечал: никогда не впускал я в сердце свое помыслов, прогневляющих Бога.
Рассказывали об авве Силуане, что жил он в келье своей затворником, и имея у себя немного чечевицы, сделал для нея сто решет. Вот однажды пришел к нему кто-то из Египта; с ним был осел, навьюченный хлебом. Египтянин, постучавшись в дверь старца, сложил хлебы у кельи. Старец взял решета, наложил их на осла, и отпустил Египтянина.
